Данная статья написана в соавторстве мной и Е.Л. Ионовой - гештальт-терапевтом, супервизором, психиатром, врач-психотерпаевтом из Санкт-Петербурга. Впервые была опубликована в Сборнике "Гештальт - 2021".
РАЗНЫЕ АСПЕКТЫ ПОГРАНИЧНОСТИ В КОНТАКТЕ ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК
Нет общего мнения и общей терминологии, что такое «пограничность», как у психотерапевтов, так и у психиатров.
Люди иногда говорят «психопат» = «истерик» = «пограничный», описывая неадекватного, неприятного, тяжелого, конфликтного человека. Такое клеймо позволяет говорящему дистанцироваться, уйти от человека, с которым сложно общаться.
Психиатры на данный момент рассматривают эту тему в нескольких вариантах. У человека может быть диагноз: «расстройство зрелой личности» по МКБ 10 и соответствующие критерии будут описывать его поведение. Не вдаваясь в подробности, такие люди имеют характер, сильно затрудняющий жизнь в социуме, у них низкий эмоциональный интеллект, им сложно останавливать неадекватное поведение, опираясь на эмоциональную реакцию другого, они эгоистичны, конфликтны, их поступки часто вредят им самим. Если нарушения в характере не приводят к тотальной дезадаптации в мире, то говорят об «акцентуации характера» в рамках «нормы». То есть человек социально адаптирован, но не в полной мере и общаться с ним тяжело.И наконец во многих работах о «нарциссах» также описываются «пограничные» черты, из-за внешней схожести поведения авторы часто путают «нарциссическую» проблематику с «пограничной».
Психотерапевты разных направлений, и даже внутри одного направления, также имеют разное понимание этой проблематики. Например, в психоанализе встречаются работы, описывающие «пограничность» как постоянное разыгрывание внутриличностного конфликта в различных жизненных ситуациях и общении с людьми. (Такой человек строит свое поведение особым образом, вынуждая и провоцируя окружающих на определенные реакции, таким образом он постоянно разыгрывает свой конфликт, используя окружающих как актеров.)
В гештальт-терапии принято рассматривать «пограничность», как особенности организации контакта. Таковые особенности контакта могут разворачиваться как на фоне тотально измененной личности («психопатия»), так и на фоне вполне «нормальной» личности, которую жизнь поставила в невыносимые условия. Далее постараемся описать особенности пограничной организации личности и особенности их контактирования. Но хотелось бы подчеркнуть, что в стрессовых ситуациях пограничное реагирование свойственно многим людям, которые в спокойное время организуют контакт совсем другим образом. Полагаем, что все люди имеют опыт пограничных реакций, что дает возможность каждому человеку понять людей, для которых пограничный способ контактирования является ведущим и пронизывает всю их жизнь.
ПРИЧИНЫ ФОРМИРОВАНИЯ ПОГРАНИЧНОГО СПОСОБА КОНТАКТИРОВАНИЯ
В детстве таких людей часто можно увидеть определенные особенности окружения, некий фон, который может, при неблагоприятных условиях, сделать пограничный опыт фигурой.
Фон в стране: нестабильность, неясность завтрашнего дня, двойные стандарты, отсутствие жестких правил и моральных ценностей, общество, где боролись за разрушение правил и личную свободу. Такое общество мало контейнирует (ограничивает, придает форму) порывы ребенка, там мало правил, на которые можно опереться и успокоиться.
Фон в семье: Отсутствие матери в первые три года (или другой стабильной, ясной, теплой ухаживающей фигуры). Мама может быть вынуждена уехать. Или мама есть, но она эмоционально холодна, занята своей жизнью (мало визуального и тактильного контакта в опыте ребенка). Мама может быть истощена работой или депрессией, она может быть сама в пограничной ситуации (ситуации неопределенности и разнонаправленных тенденций), в таком случаеей не хватит сил контейнировать аффекты ребенка, догадываться о его потребностях и давать ясные, непротиворечивые послания. Также бывают семьи, где ребенка систематически «не слышат», вступают в конфронтацию с его биологическими ритмами и его потребностями, это семьи где активно, «проникающе» сопротивляются автономии ребенка.
Кроме того, важен «органический фон ребенка». Здоровый мозг вполне способен сопротивляться неблагоприятным условиям жизни. Некоторые психиатры говорят о так называемой генуинной психопатии. Т.е. ребенок уже рождается с дефектом и к пяти годам ясно видны эмоциональная холодность, неадекватность в контакте…(см. МКБ10), а после 18 лет, когда становится окончательно ясно, что характер не изменится, таким людям выставляют диагноз. Есть американские исследования о том, что у подростков с диагнозом психопатия, на МРТ выявляют недоразвитие серого вещества в участках мозга, отвечающих за эмоции. Психотерапия с такими людьми менее эффективна, и более длительна, чем с людьми, которых «покалечила» жизнь.
Подытоживая вышесказанное. Люди с пограничными особенностями вступления в контакт в детстве имели неясные, двойные послания от окружающего мира или, в силу особенностей своей нервной системы, не могли правильно понимать послания окружающих и не сформировали непротиворечивый опыт: «кто я есть в глазах другого».В детстве было мало опыта, когда взрослый догадывается о чувствах и потребностях ребенка и дает на них ясный ответ. Люди с «пограничными» особенностями не смогли научиться разбираться, что «яд», а что «хорошая еда» и как их видит значимый взрослый. В итоге во взрослом возрасте есть проблема в понимании «образа себя» и проблема в различении того, что для меня хорошо и питательно, а что плохо и надо «сплюнуть».
КАКИЕ ОНИ В КОНТАКТЕ
В контакте такие люди стремятся контролировать других. Если другой подходит лишком близко они отталкивают его и изолируются, т.к. другой начинает угрожать хрупкому «образу себя». Если другой отходит они «догоняют» и втягивают в разговор, т.к. одиночество несет пустоту и в нем невыносимо тревожно, ведь нет «образа себя» с которым можно иметь дело, когда ты один.
Как правило, собеседник в пограничном контакте чувствует замешательство, т.к. не ясно с какой потребностью «пограничный» приходит в диалог. Причем эта неясность есть и на уровне логики, и на уровне чувств. Собеседнику приходится своим умом достраивать причинно следственные связи, гадать, что же «пограничный» хочет от него. Эта дополнительная работа вызывает тревогу и желание завершить неясный напряженный контакт, часто реакция на «пограничность» - это агрессия (оттолкнуть) или желание убежать из диалога.
Личность «пограничного», как бы фрагментарна, образ себя не четкий. В итоге, в контакте можно столкнуться с вполне здоровой частью личности и поговорить плодотворно, а можно столкнуться с «безумной» частью и вообще не понять «что это было?». Т.к. переключение между логикой привычной и, скажем так, «не стандартной» происходит внезапно и не предсказуемо у собеседника может складываться ощущение, что он «сходит с ума». Дальнейшая реакция может быть разной: если человек в себе уверен, он будет скорее злиться на «пограничного», атаковать или уходить. Если человек не уверен в своей адекватности или склонен вступать в контакт «нарциссическим» способом, он будет испытывать замешательство, вину или стыд. «Я не могу понять почему он так себя ведет, со мной что-то не так…» «Это я не могу с ним договорится мне надо лучше стараться…».
Отношения по типу: «стой там иди сюда» позволяют людям с пограничными особенностями получить толику внимания и при этом не пустить близко, не дать человеку разорвать связь и не дать другому поглотить себя.
Вся эта странная конструкция отношений отражает внутренний мир «пограничного». Трагедия в том, что они больше всего на свете хотят любви, и принятия. Хотят их исступлённо, со всей страстью, яростно стремятся получить. Но когда они получают чуть-чуть того чего хотят, это приводит их в ужас и буквально сводит ума. Чем ближе двое подбираются к здоровому слиянию финального контакта, тем больше ужас «пограничного». Наконец этот ужас заставляет делать все, что угодно, только бы уйти из контакта, он заставляет атаковать, винить, обесценивать, стыдить… и, в итоге, оттолкнуть другого. И вот «пограничный» оказывается в одиночестве, а там пустота, «отсутствие эмоций и вкуса жизни». Человек с пограничными особенностями плохо знает себя, ему «некуда возвращаться из контакта с другим». Чувствуя тревогу неопределённости, он начинает снова искать общения. Термин «пограничный» отражает ситуацию: и внутри себя плохо и с другим в слиянии плохо, приходится все время быть на границе ни там, ни тут, «теребить и дергать других, убегать от нихи снова дергать и теребить».
Вот что по этому поводу говорил Изидор Фром: «луна из сыра - говорит пациент», для меня как для терапевта это не так, но это не важно, в опыте с «пограничным» то, что на самом деле - это не важно, мы должны дать возможность «пограничному» передать свой опыт таким какой он есть. Мы должны попробовать понять и разделить, то в опыте, о котором рассказывает пациент, что мы можем понять и разделить. Это значит, что терапевт, без каких-либо суждений и без вранья должен распознать тот кусочек, который он может понять и разделить с пациентом». В примере И. Фрома он уважал пациента и в то же время подчеркивал общую точку, он говорил: «да, правда, луна желтая, как сыр». Он не говорил, что луна из сыра, он принимал опыт пациента добавляя туда нечто новое, что позволяло создать опыт близости. Как бы говоря пациенту, ты такой как есть, и мы уже можем встретиться. Может быть для нас это не кажется важным, но это очень важно для человека, чей опыт был всегда обесцениваем, чей опыт оставляли без внимания. И. Фром говорил: «никогда не говорите им, что они не правы, но слушайте каков их опыт переживания этого мира, с пациентами с пограничным опытом меня не интересует правда, то что меня интересует - это защищать их опыт, я бы не стал отрицать то, что они мне говорят, но я бы не стал врать, только таким образом я бы мог защитить их опыт». «Защита хрупкого образа себя, для того, чтобы спасти себя и с той же самой силой и достоинством желание встретиться –это героические действия».
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА
Описав феноменологию людей с пограничной организацией контакта, мы подходим к вопросам: в какой точке терапевтической практики стоит браться за работу с такими клиентами и что происходит в терапевтических отношениях.
По поводу начала практики с пограничными клиентам есть разные мнения:
Если терапевт жил с пограничным родственником и проработал этот опыт в своей жизни и личной терапии, то он может быть достаточно хорошим терапевтом для этих клиентов.
Терапевт, который умеет жить со своей пограничностью - это хороший терапевт для данной категории клиентов. Потому что с принятием своей пограничной части - гораздо проще работать с чужими пограничными частями.
Человек с невротической организацией опыта, тоже может быть очень хорошим терапевтом для данной категории клиентов, потому что терапевты целительны не только шрамами, но и участками здоровой кожи.
Когда брать в терапию клиентов с пограничной организацией опыта? Когда же терапевт становится достаточно опытным и устойчивым, для принятия решения о работе с этой сложной категорией клиентов?
В частной практике, брать или не брать клиента в терапию - свободный выбор терапевта. По идее, терапевты берут сложных клиентов тогда, когда они к ним готовы. Но в реальности, начинающие терапевты, просто берутся работать с теми клиентами, которые приходят. И потому что хотят набрать практику. И/или потому что не понимают, как отказать клиенту в консультировании и терапии, если считают себя недостаточно компетентными.
Зачастую, вопрос расширения терапевтической практики в сторону работы с клиентами с пограничной организацией опыта решается естественным путем. Клиенты приходят, и задерживаются в долгосрочной работе, если терапевт начинает справляться с этой работой. Или же не задерживаются, если не удается создать терапевтический альянс.
Для нас интересен еще вопрос - чем руководствуется терапевт, который видя сложность клиента, принимает решение взять человека в работу?
По наблюдения, мотивация разнообразна. И желание спасать другого. И профессиональный, исследовательский интерес, желание понять данную проблематику. И желание вырасти профессионально. И просто недостаток диагностических навыков. И, самая интересная история, когда терапевт бессознательно игнорирует, вытесняет сложность клиента на первых встречах, чтобы рискнуть взяться за работу с этим человеком. Между клиентом и терапевтом, происходит некоторый неосознаваемый диалог на уровне ид-функции, когда один обращается со своей болью, а другой отзывается на нее.
Перед заключением контракта о длительной терапевтической работе с погранично организованным клиентом, терапевту важно понимать, сколько таких клиентов он/она может взять в работу. Оценить свои ресурсы, степень интегрированности своей идентичности в данной точке жизни, интенсивность и глубину проживания личных и профессиональных кризов в данный момент.
Если терапевт в сильном кризисе, то стоит ли браться за работу с новыми клиентами, которые кажутся сложными? Это нужно оценивать каждый раз. Самой надежной тут будет опора на сигналы своего тела.
Существует рекомендация не брать больше двух погранично организованных клиентов в практику, но каждый терапевт определяет для себя это число сам.
ПОЛЕЗНЫЕ ТЕРАВПЕТИЧЕСКИЕ НАВЫКИ
Важна крепкая идентичность терапевта. Когда в терапию приходит пограничный клиент в кризисе (а, как правило, клиенты приходят в кризисе), то идентичность терапевта может на время становиться дезинтегрированной, разобранной. Даже у опытного терапевта, со сформированной терапевтической идентичностью может «поплыть» и профессиональная и личная идентичность.
Это происходит, во-первых, потому что работа по интеграции личности, идентичности пограничного клиента идет за счет способности терапевта интегрироваться. Это работа на «мышцах идентичности" терапевта. Во-вторых, потому что работа будет сопряжена со сложными чувствами и интенсивными аффектам. Встреча с проективной идентификацией будет неизбежна. Это все также является вызовами для цельности идентичности терапевта.
В-третьих, нормальное фоновое переживание в работе с пограничными клиентами - большое количество тревоги. На таком фоне идентичность может стать более хрупкой, а границы более зыбкими.
Парадоксально, но для поддержания цельности своей идентичности при работе с пограничным клиентом не стоит пытаться быть несокрушимо цельным терапевтом. Потому что рано или поздно, клиент «сложит» внутрь терапевта свой опыт. Может «разбиться» или «разобраться» на время профессиональная идентичности, возникнуть переживание себя плохим терапевтом. Может болезненно поменяться личная идентичность, терапевта может начать затапливать ярость, ужас, отвращение, стыд не только по поводу своей работы, но и по поводу всей своей жизни.
Поэтому важно уметь находить баланс, уметь становиться разобранным, для того, чтобы потом уметь заново собираться.
Разумеется, в разных точках профессионального развития терапевт по-разному уязвим в работе с клиентом с пограничным опытом.
У начинающего терапевта хрупкая профессиональная идентичность. Работать с клиентами вообще страшно, а уж со сложными, тем более. Терапевт легко теряет свои телесные ощущения опоры, попадает в аффект, оказывается в слиянии с каким-то чувствами и фигурами, которые пока не распознает. Начало работы - это период большой нарциссической уязвимости терапевта.
В этой фазе работать с погранично организованными клиентами очень сложно. Хотя, конечно, именно в этой точке может произойти естественная регуляция и такие клиенты не будут задерживаться в практике. Но, зато, если погранично организованный клиент задержится в терапии, то такая терапевтическая работа может стать важной точкой профессионального развития терапевта.
На первый взгляд может показаться, что более опытным терапевтам с устойчивой профессиональной идентичностью, работать с такими клиентами проще. И клиентам с более опытным терапевтом проще, потому что терапевт не «рассыпается» при пограничных аффектах в сессии. Об такого терапевта проще тормозить, чтоб обнаружить свои границы и найти точку цельности, как в стишке: «тормозите лучше в папу, папа мягкий, он простит».
В чем-то это действительно так. Но верно и обратное. По мере развития профессиональных навыков и укрепления профессиональной идентичности, терапевту не становится сложнее работать с клиентами с пограничной организацией опыта, потому что с опытом терапевт начинает видеть дальше за горизонт, замечать больше деталей терапевтических отношений. И более опытные терапевты не меньше, а в чем-то и значительно больше рискуют попасть «под огонь» клиентского отреагирования. Это происходит по принципу: «сила действия равна силе противодействия» - более глубокая работа вызывает больше сопротивления у клиента. Соответственно, отыгрывания клиента могут становится более драматичными. К тому же более уверенный в себе терапевт - берет в работу более сложных клиентов. Тем самым подвергает себя большей опасности. И дело, не только в переживании сложных аффектов. А еще и в простой физической безопасности, ведь отыгрывание и отреагирование в терапевтических отношениях, увы, может выйти за пределы символических отношений и терапевт может оказаться в ситуации реальной физической угрозы. Это бывает редко, но тем не менее, такие случаи есть.
Терапевту, работающему с клиентами с пограничной организацией опыта, нужно знать свои границы.
Во-первых, для того, чтобы работать в том комфортном сеттинге, который самого терапевта поддерживает. Ведь, если терапевт заключил контракт на работу с клиентом, важно эту работу делать. Она будет сложной, поэтому важно чтоб терапевту было настолько комфортно, чтобы он справлялся с работой и не отвергал клиента из-за изнуряюще неверно выстроенных границ терапии.
А, во-вторых, важно иметь ясные границы и способность к конфронтации. Клиент с пограничной организацией опыта может быть очень цепким, нарушающим границы, поэтому важно быть чувствительным к своим границам и уважительно к клиенту не давать их нарушать.
Ясные границы терапевта поддерживают автономию клиента, позволяют клиенту обнаруживать свои внешние границы и внутренние границы. Так же важно, чтоб терапевт во время работы не терял способности к дифференцированным суждениям, помогал клиенту увеличивать свою собственную степень внутренней дифференцированности, автономности своих суждений.
Терапевту нужно уметь не терять границ в пограничных ситуациях, по сути в конфликтных ситуациях, приглашающих к поляризации. Для этого важно уметь вовремя заметить, что происходит что-то не то, вовремя дистанцироваться от ситуации и признать свой вклад, возможно извиниться или выразить сожаление, чтобы не дать порушиться отношениям.
Важно знать свои ограничения, уметь проживать ситуации растерянности, не понимания что делать. Спокойнее работать когда терапевт был уже привит от излишней самонадеянности. Потому что терапевтические ошибки неизбежны и их больнее получать, когда есть надежда не допускать промахов.
Отдельно важно оговорить момент самораскрытия. С клиентами с невротической организацией опыта можно позволить себе показать свои актуальные болевые места в терапии. Для погранично организованного клиента это может быть непереносимым приближением. Приближением в котором он увидит, что то, что снаружи так же неустойчиво, как и то, что у него внутри. И что терапевт не может быть для него опорой. Из этого переживания страха клиент может стать очень агрессивен к терапевту, может начать бить именно по болевым точкам.
Нужен развитый навык самопредъявления. То, насколько терапевт способен дифференцированно, дробно предъявлять свои чувства на границе контакта. Не столько своими историями и болью, а чувствами возникающими на границе контакта, помогающими понять феноменологию происходящего между клиентом и терапевтом. В целом, хорошо отрефлектированные переживания (ид-функция) терапевта, облеченные в речь (язык персонелити-функции) помогают клиенту сориентироваться в себе, научиться рефлектировать свое состояние.
В начале работы (а также и в другие периоды терапии) клиент с пограничной организацией опыта испытывает сильную тревогу и иметь параноидные переживания. В эти периоды важно, чтобы терапевт был достаточно, но не черезмерно открытым. Например, когда клиент что-то спрашивает, лучше сначала отвечать на вопрос клиента, причем отвечать честно, ведь от фальши у чувствительного клиента возрастет тревога. Ответ на вопрос - это не только сведения, но сообщение клиенту от терапевта: «я распознаю твою интенцию ко мне», что также успокаивает клиента. Потом уже терапевт может спрашивать почему это важно, прояснять проекции, клиент при этом не испугается. Главное тут найти баланс между удобным для терапевта самопредъявлением и избыточным самораскрытием.
Важен навык терапевта к выходу в мета-позицию. Т.к. во время терапевтической работы клиент дает терапевту понять, что с ним/ней происходит. Сказать это словами, выразить метафорой - для человека с пограничной организацией опыта достаточно сложно. Как правило, клиент это делает с помощью проективной идентификации. И терапевт оказывает вынужден чувствовать то, что предлагает ему клиент и через свои чувства понимать потребности клиента. Поэтому терапевт должен уметь наблюдать не только из ситуации контакта, но и с помощью своего т.н. наблюдающего эго.
Зачастую терапевт будет встречаться с тем, что для клиента мысли равны реальности. Если мысли окрашены страхом и злостью, то и реальность видится такой. И, наоборот, напряженная атмосфера в контакте поддерживает и укрепляет напряжение внутри клиента. Чтоб обрабатывать такие чувства на границе контакта терапевту важно уметь наблюдать за отношениями, следить за своим аффектом, не погружаться в него полностью и не отыгрывать свой аффект в терапии.
Терапевт будет вынужден встречаться с когнитивными и эмоциональными искажениями клиента, травматическим опытом и аутоагрессивными интроектами, причем клиент будет находиться с ними в слиянии. Ведь драма клиента заключается в том, что он не может выйти в метапозицию и перестать проживать «куски» своего болезненного опыта.
В поддержании видения из метапозиции терапевту надо работать за двоих, чтобы постепенно и у клиента созрело наблюдающее эго. У погранично организованного клиента укрепится эго-функция, его сознание перестанет затапливаться плохо переносимым возбуждением из ид-функции и пугающими кусочками травматичных воспоминаний. В таком случае, человек приобретет больше творческой свободы и спонтанности для своей жизни.
Это может произойти. Но может и не произойти. Поэтому терапевту важно трезво оценивать ситуацию. И быть готовым к смирению перед тем, что невозможно в данной терапии.
Терапевту важно уметь тестировать из какой части личности (иными словами, из какой "головы дракончика динамической концепции личности") происходит коммуникация на сессиях.
И, если клиент обращается из пограничной части личности, то терапевту важно сориентироваться, что происходит с его пограничностью в этом контакте. В ряде случает, принципиально важно уметь отвечать клиенту не комплементарно. Ответ с точки зрения шизоидной или нарциссической мета-потребности может способствовать гармонизации личности. Подобные интервенции приглашают клиента в метапозицию. Это продвигает терапию, потому что клиент обучается рефлектировать себя и получает опыт безопасного контакта. Ведь из мета-позиции терапевт не нападает на клиента и не угрожает его хрупкой идентичности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОНТРАКТА НА ТЕРАПИЮ
Когда терапевт решает - заключать ли контракт на длительную работу с клиентом с пограничной организацией опыта, то терапевт должен понимать, что контрактирование нужно со всем частями личности человека, чтобы весь клиент был согласен на работу. Такая формулировка может казаться немного забавной с большей частью клиентов, но с погранично организованным человеком - это важная часть работы. По сути, это создает рабочий альянс, создает границы терапии внутри которых можно обрабатывать сложные и отщепленные фрагменты опыта человека.
В ряде случаев то, что говорит или демонстрирует клиент не соответствует всей реальности, а только ее части. Для терапевта это может быть чем-то очень непонятным. Если терапевт будет останавливать свое любопытство и желание понять и договориться, например, чувством стыда: «какой же я ... терапевт, раз не понимаю куски», то есть риск заключить неверный контракт на терапию. И идти с клиентом не в ту сторону, или не с той скоростью, с которой на самом деле готов идти клиент.
Выше в статье написано об отгеагировании в терапии и буквальной физической угрозе для терапевта. Важно, чтоб терапевт позволял себя бояться, когда принимает решение брать или не брать клиента в терапию. И чтоб терапевт не был пристыжен от своего страха, доверял своим ощущениям «на кончиках пальцев» и позволял себе не брать клиентов, при возникающих сомнениях, что эта терапия будет безопасной и полезной.
Хорошая идея - договариваться сначала на небольшое количество сессий в начале, чтобы посмотреть как вам будет работаться друг с другом. И принятие решения о дальнейшей терапии - это двусторонний процесс, его принимают и клиент и терапевт.
ПОДВОДЯ ИТОГИ
Терапевтическая работа с клиентами с пограничной организацией опыта - это сложная работа. Она может принести большое облегчение клиенту, научить человека жить со своей пограничностью. Может и нет. Начиная работу с таким клиентом терапевт должен помнить, что результат терапии непредсказуем.
В начале формирования рабочего альянса терапевту нужно быть готовым много контеинировать аффекты клиента, а в длительной работе терапевту нужно как следует запастись терпением.
Динамика изменений клиента с пограничной организацией опыта может быть очень медленной, даже по типу "шаг вперед и два назад", поэтому терапевт должен уметь ждать и контеинировать свои чувства возникающие к клиенту, не поторапливать, не наседать на границы клиента.
Пограничные клиенты боятся и поглощения и отвержения, поэтому часто говорят о себе и своей потребности не прямо, а очень витиевато, что хорошо заметно в длительной работе. Важно сохранять высокую чувствительность и что-то угадывать, как с двух-летними детьми. Но обязательно проверять свои проекции, а не просто вести себя так, как кажется подходящим, иначе это будет насилие и возможное ретравмирование клиента.
Терапия клиента с пограничной организацией опыта - это большая и сложная работа. Но она осуществима. Многие терапевты хорошо с ней справляются. Эта работа происходит во много благодаря усилиям терапевта. И навыкам терапевта как человека и профессионала видеть сложность мира. И желанием делиться с клиентом этими навыками. И конечно, это очень сложно без любви к работе, к человеку и его переживаниями.
РАЗНЫЕ АСПЕКТЫ ПОГРАНИЧНОСТИ В КОНТАКТЕ ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК
Нет общего мнения и общей терминологии, что такое «пограничность», как у психотерапевтов, так и у психиатров.
Люди иногда говорят «психопат» = «истерик» = «пограничный», описывая неадекватного, неприятного, тяжелого, конфликтного человека. Такое клеймо позволяет говорящему дистанцироваться, уйти от человека, с которым сложно общаться.
Психиатры на данный момент рассматривают эту тему в нескольких вариантах. У человека может быть диагноз: «расстройство зрелой личности» по МКБ 10 и соответствующие критерии будут описывать его поведение. Не вдаваясь в подробности, такие люди имеют характер, сильно затрудняющий жизнь в социуме, у них низкий эмоциональный интеллект, им сложно останавливать неадекватное поведение, опираясь на эмоциональную реакцию другого, они эгоистичны, конфликтны, их поступки часто вредят им самим. Если нарушения в характере не приводят к тотальной дезадаптации в мире, то говорят об «акцентуации характера» в рамках «нормы». То есть человек социально адаптирован, но не в полной мере и общаться с ним тяжело.И наконец во многих работах о «нарциссах» также описываются «пограничные» черты, из-за внешней схожести поведения авторы часто путают «нарциссическую» проблематику с «пограничной».
Психотерапевты разных направлений, и даже внутри одного направления, также имеют разное понимание этой проблематики. Например, в психоанализе встречаются работы, описывающие «пограничность» как постоянное разыгрывание внутриличностного конфликта в различных жизненных ситуациях и общении с людьми. (Такой человек строит свое поведение особым образом, вынуждая и провоцируя окружающих на определенные реакции, таким образом он постоянно разыгрывает свой конфликт, используя окружающих как актеров.)
В гештальт-терапии принято рассматривать «пограничность», как особенности организации контакта. Таковые особенности контакта могут разворачиваться как на фоне тотально измененной личности («психопатия»), так и на фоне вполне «нормальной» личности, которую жизнь поставила в невыносимые условия. Далее постараемся описать особенности пограничной организации личности и особенности их контактирования. Но хотелось бы подчеркнуть, что в стрессовых ситуациях пограничное реагирование свойственно многим людям, которые в спокойное время организуют контакт совсем другим образом. Полагаем, что все люди имеют опыт пограничных реакций, что дает возможность каждому человеку понять людей, для которых пограничный способ контактирования является ведущим и пронизывает всю их жизнь.
ПРИЧИНЫ ФОРМИРОВАНИЯ ПОГРАНИЧНОГО СПОСОБА КОНТАКТИРОВАНИЯ
В детстве таких людей часто можно увидеть определенные особенности окружения, некий фон, который может, при неблагоприятных условиях, сделать пограничный опыт фигурой.
Фон в стране: нестабильность, неясность завтрашнего дня, двойные стандарты, отсутствие жестких правил и моральных ценностей, общество, где боролись за разрушение правил и личную свободу. Такое общество мало контейнирует (ограничивает, придает форму) порывы ребенка, там мало правил, на которые можно опереться и успокоиться.
Фон в семье: Отсутствие матери в первые три года (или другой стабильной, ясной, теплой ухаживающей фигуры). Мама может быть вынуждена уехать. Или мама есть, но она эмоционально холодна, занята своей жизнью (мало визуального и тактильного контакта в опыте ребенка). Мама может быть истощена работой или депрессией, она может быть сама в пограничной ситуации (ситуации неопределенности и разнонаправленных тенденций), в таком случаеей не хватит сил контейнировать аффекты ребенка, догадываться о его потребностях и давать ясные, непротиворечивые послания. Также бывают семьи, где ребенка систематически «не слышат», вступают в конфронтацию с его биологическими ритмами и его потребностями, это семьи где активно, «проникающе» сопротивляются автономии ребенка.
Кроме того, важен «органический фон ребенка». Здоровый мозг вполне способен сопротивляться неблагоприятным условиям жизни. Некоторые психиатры говорят о так называемой генуинной психопатии. Т.е. ребенок уже рождается с дефектом и к пяти годам ясно видны эмоциональная холодность, неадекватность в контакте…(см. МКБ10), а после 18 лет, когда становится окончательно ясно, что характер не изменится, таким людям выставляют диагноз. Есть американские исследования о том, что у подростков с диагнозом психопатия, на МРТ выявляют недоразвитие серого вещества в участках мозга, отвечающих за эмоции. Психотерапия с такими людьми менее эффективна, и более длительна, чем с людьми, которых «покалечила» жизнь.
Подытоживая вышесказанное. Люди с пограничными особенностями вступления в контакт в детстве имели неясные, двойные послания от окружающего мира или, в силу особенностей своей нервной системы, не могли правильно понимать послания окружающих и не сформировали непротиворечивый опыт: «кто я есть в глазах другого».В детстве было мало опыта, когда взрослый догадывается о чувствах и потребностях ребенка и дает на них ясный ответ. Люди с «пограничными» особенностями не смогли научиться разбираться, что «яд», а что «хорошая еда» и как их видит значимый взрослый. В итоге во взрослом возрасте есть проблема в понимании «образа себя» и проблема в различении того, что для меня хорошо и питательно, а что плохо и надо «сплюнуть».
КАКИЕ ОНИ В КОНТАКТЕ
В контакте такие люди стремятся контролировать других. Если другой подходит лишком близко они отталкивают его и изолируются, т.к. другой начинает угрожать хрупкому «образу себя». Если другой отходит они «догоняют» и втягивают в разговор, т.к. одиночество несет пустоту и в нем невыносимо тревожно, ведь нет «образа себя» с которым можно иметь дело, когда ты один.
Как правило, собеседник в пограничном контакте чувствует замешательство, т.к. не ясно с какой потребностью «пограничный» приходит в диалог. Причем эта неясность есть и на уровне логики, и на уровне чувств. Собеседнику приходится своим умом достраивать причинно следственные связи, гадать, что же «пограничный» хочет от него. Эта дополнительная работа вызывает тревогу и желание завершить неясный напряженный контакт, часто реакция на «пограничность» - это агрессия (оттолкнуть) или желание убежать из диалога.
Личность «пограничного», как бы фрагментарна, образ себя не четкий. В итоге, в контакте можно столкнуться с вполне здоровой частью личности и поговорить плодотворно, а можно столкнуться с «безумной» частью и вообще не понять «что это было?». Т.к. переключение между логикой привычной и, скажем так, «не стандартной» происходит внезапно и не предсказуемо у собеседника может складываться ощущение, что он «сходит с ума». Дальнейшая реакция может быть разной: если человек в себе уверен, он будет скорее злиться на «пограничного», атаковать или уходить. Если человек не уверен в своей адекватности или склонен вступать в контакт «нарциссическим» способом, он будет испытывать замешательство, вину или стыд. «Я не могу понять почему он так себя ведет, со мной что-то не так…» «Это я не могу с ним договорится мне надо лучше стараться…».
Отношения по типу: «стой там иди сюда» позволяют людям с пограничными особенностями получить толику внимания и при этом не пустить близко, не дать человеку разорвать связь и не дать другому поглотить себя.
Вся эта странная конструкция отношений отражает внутренний мир «пограничного». Трагедия в том, что они больше всего на свете хотят любви, и принятия. Хотят их исступлённо, со всей страстью, яростно стремятся получить. Но когда они получают чуть-чуть того чего хотят, это приводит их в ужас и буквально сводит ума. Чем ближе двое подбираются к здоровому слиянию финального контакта, тем больше ужас «пограничного». Наконец этот ужас заставляет делать все, что угодно, только бы уйти из контакта, он заставляет атаковать, винить, обесценивать, стыдить… и, в итоге, оттолкнуть другого. И вот «пограничный» оказывается в одиночестве, а там пустота, «отсутствие эмоций и вкуса жизни». Человек с пограничными особенностями плохо знает себя, ему «некуда возвращаться из контакта с другим». Чувствуя тревогу неопределённости, он начинает снова искать общения. Термин «пограничный» отражает ситуацию: и внутри себя плохо и с другим в слиянии плохо, приходится все время быть на границе ни там, ни тут, «теребить и дергать других, убегать от нихи снова дергать и теребить».
Вот что по этому поводу говорил Изидор Фром: «луна из сыра - говорит пациент», для меня как для терапевта это не так, но это не важно, в опыте с «пограничным» то, что на самом деле - это не важно, мы должны дать возможность «пограничному» передать свой опыт таким какой он есть. Мы должны попробовать понять и разделить, то в опыте, о котором рассказывает пациент, что мы можем понять и разделить. Это значит, что терапевт, без каких-либо суждений и без вранья должен распознать тот кусочек, который он может понять и разделить с пациентом». В примере И. Фрома он уважал пациента и в то же время подчеркивал общую точку, он говорил: «да, правда, луна желтая, как сыр». Он не говорил, что луна из сыра, он принимал опыт пациента добавляя туда нечто новое, что позволяло создать опыт близости. Как бы говоря пациенту, ты такой как есть, и мы уже можем встретиться. Может быть для нас это не кажется важным, но это очень важно для человека, чей опыт был всегда обесцениваем, чей опыт оставляли без внимания. И. Фром говорил: «никогда не говорите им, что они не правы, но слушайте каков их опыт переживания этого мира, с пациентами с пограничным опытом меня не интересует правда, то что меня интересует - это защищать их опыт, я бы не стал отрицать то, что они мне говорят, но я бы не стал врать, только таким образом я бы мог защитить их опыт». «Защита хрупкого образа себя, для того, чтобы спасти себя и с той же самой силой и достоинством желание встретиться –это героические действия».
ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА
Описав феноменологию людей с пограничной организацией контакта, мы подходим к вопросам: в какой точке терапевтической практики стоит браться за работу с такими клиентами и что происходит в терапевтических отношениях.
По поводу начала практики с пограничными клиентам есть разные мнения:
Если терапевт жил с пограничным родственником и проработал этот опыт в своей жизни и личной терапии, то он может быть достаточно хорошим терапевтом для этих клиентов.
Терапевт, который умеет жить со своей пограничностью - это хороший терапевт для данной категории клиентов. Потому что с принятием своей пограничной части - гораздо проще работать с чужими пограничными частями.
Человек с невротической организацией опыта, тоже может быть очень хорошим терапевтом для данной категории клиентов, потому что терапевты целительны не только шрамами, но и участками здоровой кожи.
Когда брать в терапию клиентов с пограничной организацией опыта? Когда же терапевт становится достаточно опытным и устойчивым, для принятия решения о работе с этой сложной категорией клиентов?
В частной практике, брать или не брать клиента в терапию - свободный выбор терапевта. По идее, терапевты берут сложных клиентов тогда, когда они к ним готовы. Но в реальности, начинающие терапевты, просто берутся работать с теми клиентами, которые приходят. И потому что хотят набрать практику. И/или потому что не понимают, как отказать клиенту в консультировании и терапии, если считают себя недостаточно компетентными.
Зачастую, вопрос расширения терапевтической практики в сторону работы с клиентами с пограничной организацией опыта решается естественным путем. Клиенты приходят, и задерживаются в долгосрочной работе, если терапевт начинает справляться с этой работой. Или же не задерживаются, если не удается создать терапевтический альянс.
Для нас интересен еще вопрос - чем руководствуется терапевт, который видя сложность клиента, принимает решение взять человека в работу?
По наблюдения, мотивация разнообразна. И желание спасать другого. И профессиональный, исследовательский интерес, желание понять данную проблематику. И желание вырасти профессионально. И просто недостаток диагностических навыков. И, самая интересная история, когда терапевт бессознательно игнорирует, вытесняет сложность клиента на первых встречах, чтобы рискнуть взяться за работу с этим человеком. Между клиентом и терапевтом, происходит некоторый неосознаваемый диалог на уровне ид-функции, когда один обращается со своей болью, а другой отзывается на нее.
Перед заключением контракта о длительной терапевтической работе с погранично организованным клиентом, терапевту важно понимать, сколько таких клиентов он/она может взять в работу. Оценить свои ресурсы, степень интегрированности своей идентичности в данной точке жизни, интенсивность и глубину проживания личных и профессиональных кризов в данный момент.
Если терапевт в сильном кризисе, то стоит ли браться за работу с новыми клиентами, которые кажутся сложными? Это нужно оценивать каждый раз. Самой надежной тут будет опора на сигналы своего тела.
Существует рекомендация не брать больше двух погранично организованных клиентов в практику, но каждый терапевт определяет для себя это число сам.
ПОЛЕЗНЫЕ ТЕРАВПЕТИЧЕСКИЕ НАВЫКИ
Важна крепкая идентичность терапевта. Когда в терапию приходит пограничный клиент в кризисе (а, как правило, клиенты приходят в кризисе), то идентичность терапевта может на время становиться дезинтегрированной, разобранной. Даже у опытного терапевта, со сформированной терапевтической идентичностью может «поплыть» и профессиональная и личная идентичность.
Это происходит, во-первых, потому что работа по интеграции личности, идентичности пограничного клиента идет за счет способности терапевта интегрироваться. Это работа на «мышцах идентичности" терапевта. Во-вторых, потому что работа будет сопряжена со сложными чувствами и интенсивными аффектам. Встреча с проективной идентификацией будет неизбежна. Это все также является вызовами для цельности идентичности терапевта.
В-третьих, нормальное фоновое переживание в работе с пограничными клиентами - большое количество тревоги. На таком фоне идентичность может стать более хрупкой, а границы более зыбкими.
Парадоксально, но для поддержания цельности своей идентичности при работе с пограничным клиентом не стоит пытаться быть несокрушимо цельным терапевтом. Потому что рано или поздно, клиент «сложит» внутрь терапевта свой опыт. Может «разбиться» или «разобраться» на время профессиональная идентичности, возникнуть переживание себя плохим терапевтом. Может болезненно поменяться личная идентичность, терапевта может начать затапливать ярость, ужас, отвращение, стыд не только по поводу своей работы, но и по поводу всей своей жизни.
Поэтому важно уметь находить баланс, уметь становиться разобранным, для того, чтобы потом уметь заново собираться.
Разумеется, в разных точках профессионального развития терапевт по-разному уязвим в работе с клиентом с пограничным опытом.
У начинающего терапевта хрупкая профессиональная идентичность. Работать с клиентами вообще страшно, а уж со сложными, тем более. Терапевт легко теряет свои телесные ощущения опоры, попадает в аффект, оказывается в слиянии с каким-то чувствами и фигурами, которые пока не распознает. Начало работы - это период большой нарциссической уязвимости терапевта.
В этой фазе работать с погранично организованными клиентами очень сложно. Хотя, конечно, именно в этой точке может произойти естественная регуляция и такие клиенты не будут задерживаться в практике. Но, зато, если погранично организованный клиент задержится в терапии, то такая терапевтическая работа может стать важной точкой профессионального развития терапевта.
На первый взгляд может показаться, что более опытным терапевтам с устойчивой профессиональной идентичностью, работать с такими клиентами проще. И клиентам с более опытным терапевтом проще, потому что терапевт не «рассыпается» при пограничных аффектах в сессии. Об такого терапевта проще тормозить, чтоб обнаружить свои границы и найти точку цельности, как в стишке: «тормозите лучше в папу, папа мягкий, он простит».
В чем-то это действительно так. Но верно и обратное. По мере развития профессиональных навыков и укрепления профессиональной идентичности, терапевту не становится сложнее работать с клиентами с пограничной организацией опыта, потому что с опытом терапевт начинает видеть дальше за горизонт, замечать больше деталей терапевтических отношений. И более опытные терапевты не меньше, а в чем-то и значительно больше рискуют попасть «под огонь» клиентского отреагирования. Это происходит по принципу: «сила действия равна силе противодействия» - более глубокая работа вызывает больше сопротивления у клиента. Соответственно, отыгрывания клиента могут становится более драматичными. К тому же более уверенный в себе терапевт - берет в работу более сложных клиентов. Тем самым подвергает себя большей опасности. И дело, не только в переживании сложных аффектов. А еще и в простой физической безопасности, ведь отыгрывание и отреагирование в терапевтических отношениях, увы, может выйти за пределы символических отношений и терапевт может оказаться в ситуации реальной физической угрозы. Это бывает редко, но тем не менее, такие случаи есть.
Терапевту, работающему с клиентами с пограничной организацией опыта, нужно знать свои границы.
Во-первых, для того, чтобы работать в том комфортном сеттинге, который самого терапевта поддерживает. Ведь, если терапевт заключил контракт на работу с клиентом, важно эту работу делать. Она будет сложной, поэтому важно чтоб терапевту было настолько комфортно, чтобы он справлялся с работой и не отвергал клиента из-за изнуряюще неверно выстроенных границ терапии.
А, во-вторых, важно иметь ясные границы и способность к конфронтации. Клиент с пограничной организацией опыта может быть очень цепким, нарушающим границы, поэтому важно быть чувствительным к своим границам и уважительно к клиенту не давать их нарушать.
Ясные границы терапевта поддерживают автономию клиента, позволяют клиенту обнаруживать свои внешние границы и внутренние границы. Так же важно, чтоб терапевт во время работы не терял способности к дифференцированным суждениям, помогал клиенту увеличивать свою собственную степень внутренней дифференцированности, автономности своих суждений.
Терапевту нужно уметь не терять границ в пограничных ситуациях, по сути в конфликтных ситуациях, приглашающих к поляризации. Для этого важно уметь вовремя заметить, что происходит что-то не то, вовремя дистанцироваться от ситуации и признать свой вклад, возможно извиниться или выразить сожаление, чтобы не дать порушиться отношениям.
Важно знать свои ограничения, уметь проживать ситуации растерянности, не понимания что делать. Спокойнее работать когда терапевт был уже привит от излишней самонадеянности. Потому что терапевтические ошибки неизбежны и их больнее получать, когда есть надежда не допускать промахов.
Отдельно важно оговорить момент самораскрытия. С клиентами с невротической организацией опыта можно позволить себе показать свои актуальные болевые места в терапии. Для погранично организованного клиента это может быть непереносимым приближением. Приближением в котором он увидит, что то, что снаружи так же неустойчиво, как и то, что у него внутри. И что терапевт не может быть для него опорой. Из этого переживания страха клиент может стать очень агрессивен к терапевту, может начать бить именно по болевым точкам.
Нужен развитый навык самопредъявления. То, насколько терапевт способен дифференцированно, дробно предъявлять свои чувства на границе контакта. Не столько своими историями и болью, а чувствами возникающими на границе контакта, помогающими понять феноменологию происходящего между клиентом и терапевтом. В целом, хорошо отрефлектированные переживания (ид-функция) терапевта, облеченные в речь (язык персонелити-функции) помогают клиенту сориентироваться в себе, научиться рефлектировать свое состояние.
В начале работы (а также и в другие периоды терапии) клиент с пограничной организацией опыта испытывает сильную тревогу и иметь параноидные переживания. В эти периоды важно, чтобы терапевт был достаточно, но не черезмерно открытым. Например, когда клиент что-то спрашивает, лучше сначала отвечать на вопрос клиента, причем отвечать честно, ведь от фальши у чувствительного клиента возрастет тревога. Ответ на вопрос - это не только сведения, но сообщение клиенту от терапевта: «я распознаю твою интенцию ко мне», что также успокаивает клиента. Потом уже терапевт может спрашивать почему это важно, прояснять проекции, клиент при этом не испугается. Главное тут найти баланс между удобным для терапевта самопредъявлением и избыточным самораскрытием.
Важен навык терапевта к выходу в мета-позицию. Т.к. во время терапевтической работы клиент дает терапевту понять, что с ним/ней происходит. Сказать это словами, выразить метафорой - для человека с пограничной организацией опыта достаточно сложно. Как правило, клиент это делает с помощью проективной идентификации. И терапевт оказывает вынужден чувствовать то, что предлагает ему клиент и через свои чувства понимать потребности клиента. Поэтому терапевт должен уметь наблюдать не только из ситуации контакта, но и с помощью своего т.н. наблюдающего эго.
Зачастую терапевт будет встречаться с тем, что для клиента мысли равны реальности. Если мысли окрашены страхом и злостью, то и реальность видится такой. И, наоборот, напряженная атмосфера в контакте поддерживает и укрепляет напряжение внутри клиента. Чтоб обрабатывать такие чувства на границе контакта терапевту важно уметь наблюдать за отношениями, следить за своим аффектом, не погружаться в него полностью и не отыгрывать свой аффект в терапии.
Терапевт будет вынужден встречаться с когнитивными и эмоциональными искажениями клиента, травматическим опытом и аутоагрессивными интроектами, причем клиент будет находиться с ними в слиянии. Ведь драма клиента заключается в том, что он не может выйти в метапозицию и перестать проживать «куски» своего болезненного опыта.
В поддержании видения из метапозиции терапевту надо работать за двоих, чтобы постепенно и у клиента созрело наблюдающее эго. У погранично организованного клиента укрепится эго-функция, его сознание перестанет затапливаться плохо переносимым возбуждением из ид-функции и пугающими кусочками травматичных воспоминаний. В таком случае, человек приобретет больше творческой свободы и спонтанности для своей жизни.
Это может произойти. Но может и не произойти. Поэтому терапевту важно трезво оценивать ситуацию. И быть готовым к смирению перед тем, что невозможно в данной терапии.
Терапевту важно уметь тестировать из какой части личности (иными словами, из какой "головы дракончика динамической концепции личности") происходит коммуникация на сессиях.
И, если клиент обращается из пограничной части личности, то терапевту важно сориентироваться, что происходит с его пограничностью в этом контакте. В ряде случает, принципиально важно уметь отвечать клиенту не комплементарно. Ответ с точки зрения шизоидной или нарциссической мета-потребности может способствовать гармонизации личности. Подобные интервенции приглашают клиента в метапозицию. Это продвигает терапию, потому что клиент обучается рефлектировать себя и получает опыт безопасного контакта. Ведь из мета-позиции терапевт не нападает на клиента и не угрожает его хрупкой идентичности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОНТРАКТА НА ТЕРАПИЮ
Когда терапевт решает - заключать ли контракт на длительную работу с клиентом с пограничной организацией опыта, то терапевт должен понимать, что контрактирование нужно со всем частями личности человека, чтобы весь клиент был согласен на работу. Такая формулировка может казаться немного забавной с большей частью клиентов, но с погранично организованным человеком - это важная часть работы. По сути, это создает рабочий альянс, создает границы терапии внутри которых можно обрабатывать сложные и отщепленные фрагменты опыта человека.
В ряде случаев то, что говорит или демонстрирует клиент не соответствует всей реальности, а только ее части. Для терапевта это может быть чем-то очень непонятным. Если терапевт будет останавливать свое любопытство и желание понять и договориться, например, чувством стыда: «какой же я ... терапевт, раз не понимаю куски», то есть риск заключить неверный контракт на терапию. И идти с клиентом не в ту сторону, или не с той скоростью, с которой на самом деле готов идти клиент.
Выше в статье написано об отгеагировании в терапии и буквальной физической угрозе для терапевта. Важно, чтоб терапевт позволял себя бояться, когда принимает решение брать или не брать клиента в терапию. И чтоб терапевт не был пристыжен от своего страха, доверял своим ощущениям «на кончиках пальцев» и позволял себе не брать клиентов, при возникающих сомнениях, что эта терапия будет безопасной и полезной.
Хорошая идея - договариваться сначала на небольшое количество сессий в начале, чтобы посмотреть как вам будет работаться друг с другом. И принятие решения о дальнейшей терапии - это двусторонний процесс, его принимают и клиент и терапевт.
ПОДВОДЯ ИТОГИ
Терапевтическая работа с клиентами с пограничной организацией опыта - это сложная работа. Она может принести большое облегчение клиенту, научить человека жить со своей пограничностью. Может и нет. Начиная работу с таким клиентом терапевт должен помнить, что результат терапии непредсказуем.
В начале формирования рабочего альянса терапевту нужно быть готовым много контеинировать аффекты клиента, а в длительной работе терапевту нужно как следует запастись терпением.
Динамика изменений клиента с пограничной организацией опыта может быть очень медленной, даже по типу "шаг вперед и два назад", поэтому терапевт должен уметь ждать и контеинировать свои чувства возникающие к клиенту, не поторапливать, не наседать на границы клиента.
Пограничные клиенты боятся и поглощения и отвержения, поэтому часто говорят о себе и своей потребности не прямо, а очень витиевато, что хорошо заметно в длительной работе. Важно сохранять высокую чувствительность и что-то угадывать, как с двух-летними детьми. Но обязательно проверять свои проекции, а не просто вести себя так, как кажется подходящим, иначе это будет насилие и возможное ретравмирование клиента.
Терапия клиента с пограничной организацией опыта - это большая и сложная работа. Но она осуществима. Многие терапевты хорошо с ней справляются. Эта работа происходит во много благодаря усилиям терапевта. И навыкам терапевта как человека и профессионала видеть сложность мира. И желанием делиться с клиентом этими навыками. И конечно, это очень сложно без любви к работе, к человеку и его переживаниями.
